Литературная гостиная

Наталия Воробьева Хржич. Зарисовки

ХОЛОД

Холод… Он сковывает мысли, ледяными жгутами опутывает тело. Возможность думать исчезает, тихо тает в белом равнодушном мареве, осторожно обволакивающем, сулящем долгожданный покой.

И где-то далеко позади остаётся тот самый «вечный бой», и снится нам тишина - мягкая, тёплая. Нирвана…  

… Загреб после землетрясения. Раннее утро. Испуганные люди на улицах, послушно соблюдающие дистанцию, боящиеся подойти друг к другу. Кое-кто в масках. Ковид-19. Безучастные снежинки неторопливо спускаются на дрожащую землю, постепенно покрывая её белым саваном. Холодно.

Раненый город. Полуразрушенный мёртвый центр. Почти ничего не осталось от некогда живой, бурлящей столицы с её бесчисленными кафе, ресторанами, легендарной Цветочной площадью и непременным залпом пушки в полдень. Молчит пушка, впервые за 120 лет. Умолкла, притаилась в ожидании новых толчков. Их будет ещё много, мелких, тревожных…

Снег в марте в южных краях… Город бьёт озноб. Мёрзнут люди, лишённые отопления. Во многих домах перекрыли газ. Когда дадут – неизвестно. Живём сегодняшним днём. Что будет завтра – неизвестно. Город парализован. Коммунальные службы тоже. Берлин 45-ого, - приходит в голову мысль при виде фотографий, сделанных с высоты птичьего полёта.

Землетрясение. Холод. Разруха. Но страшнее всего – холод.

ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

 За окном моросит нудный мелкий дождь. Похолодало. Со вчерашнего дня температура упала на 20 градусов.

Хорошо, что моросит,- думаю я,- хорошо, что мелкий. Только такой дождик и может вымыть город.

На следующий день после землетрясения завалы разбирали солдаты. Молодые сильные ребята убирали с улиц обломки кирпича, собирали щебень, но вековая бетонная пыль осталась… И даже не из-за коронавируса, а из-за этой жуткой пыли теперь надо носить маски. Ощущение такое, что она и не осела вовсе, эта пыль, а упорно висит в воздухе, забивает ноздри, слепит глаза...

Город не моют. Брошенный на произвол судьбы Загреб задыхается. Помощи ждать не от кого. Городские отцы заседают, им не до города. Одинокий никому не нужный Загреб.

На улицах идут работы. Они идут медленно. Кое-где встречаются припаркованные вдоль домов грузовики, на которые злые усталые рабочие забрасывают разбитые кирпичи и камни…

Пришло время собирать камни. 

МЫ КЛЕИЛИ ЛЕНТЫ

Каменщики… Они опять не пришли. Напрасно я напряжённо вглядывалась в оконное стекло, пытаясь узреть где-то здесь рядом их маленький пыльный грузовичок, напрасно прислушивалась, надеясь услышать глухие тяжёлые удары, сотрясающие наш старый 120-летний дом.

Их не было – ни ударов, ни каменщиков. Только унылые мусорные баки за окном перед домом и длинные ленты, приклеенные к ним - предупреждение собственникам машин о том, что парковать здесь нельзя, идут работы на крыше.

Баки мы с соседкой выставили ещё накануне днём, с риском для жизни прикрепили к ним, поставленным на солидном расстоянии друг от друга, пластиковые ленты. В двадцати сантиметрах у нас за спиной проносились машины, но мы об этом не думали, мы клеили ленты.

Мы спасали раненый изнемогающий от боли дом с полуразрушенными дымовыми трубами, этот памятник хорватской архитектуры, до которого никому в обезумевшем от недавнего землетрясения городе не было дела.

Куда вдруг делись все эти именитые архитекторы, дружно провозгласившие скромное на первый взгляд строение красивейшим домом Загреба с некими удивительными пропорциями, куда делись городские отцы, всё до недавнего времени кичащиеся этим восхитительным памятником хорватского зодчества...

Мы упорно клеили ленты. Мы не думали о себе. Мы думали о доме, боялись, что ещё один удар и едва держащиеся на покатой крыше дымовые трубы не выдержат, упадут, проломят кровлю…

 Мы просто клеили ленты.

КАМЕНЩИКИ

Их не было долго. Очень долго. Напрасно я подходила к окну, напрасно всматривалась в ряды машин, припаркованных рядом с домом. Одиноко стояли мусорные баки, равнодушно покачивались прикреплённые к ним полосатые ленты, ограждавшие свободное место для щебня и кирпича, которые вскоре должны были посыпаться градом с покатой крыши старого дома при ремонте разрушенных дымоходных труб.

Я взглянула на сотовый. Затем посмотрела на часы. 7.30. Они обещали быть ещё в 7.00. Коротко вздохнув, я набрала нужный номер.

В трубке послышался недовольный голос Ивана.

- Доброе утро, Иван, - начала я заискивающе, - вы где-нибудь здесь поблизости?

- Мы на другом объекте, леса поднимаем,- зло отрубил прораб.

- Но Вы же обещали… - просительно замямлила я.

- Придём. Через полчаса, - буркнул прораб и отключил сотовый.

Я прислушалась. Дом спал, словно всё было, как всегда, словно и не было Ковида-19, землетрясения, отключения горячей воды и отопления, прорванной водопроводной трубы у меня на кухне…

Светило невыносимо яркое весеннее солнце, безмятежно щебетали птицы, и казалось мне, что только у меня одной лежит неподъёмный камень на душе, что только мне одной нет места на этом радостном вешнем празднике…

Но это было не так.  Далеко не так…  Лежал в руинах некогда цветущий город. Особенно пострадал центр. Многим пришлось покинуть свои обиталища, многие жили в общежитиях и палатках. А где-то рядом заканчивали работу над памятником, воздвигаемом во славу отечества. 50 рабочих во главе с задумчиво- отстранённым архитектором старательно трудились над величественным монументом…

Загреб на коленях. Не выдержал гордый старик, преклонил больные колени пред бедой. Беспомощность и одиночество, судя по всему, горькая судьба всех стариков…

Я вновь взглянула на часы. С момента разговора с прорабом незаметно прошёл час. Набрала номер. В трубке послышался нервный голос Ивана, а затем истошный крик и мат, закончившийся истерической тирадой:

- Чего пристали, б…дь , я сказал приду, значит приду! - На этом разговор был окончен.

Так уже было, - подумала я, - когда-то давно, в те же самые годы, только сто лет тому назад в Советском Союзе. Когда хамы выбрасывали из благоустроенных квартир ничего непонимающих интеллигентных людей, загоняли их в сырые вонючие подвалы или вообще выгоняли на улицу при том грязно ругаясь, уничижая элементарное человеческое достоинство…

Так уже было. История, как известно, циклична.

«Дай тебе Бог жить во времена перемен!» - старое китайское проклятие, сдобренное Ковидом-19, а в нашем случае ещё и землетрясением.

Не дай нам Бог жить во время перемен.

06 мая 2020г.

 Главная     Наверх      Версия для печати

Владимир Высоцкий. У моря Эта история случилась в Югославии, в этом сказочном уголке земли, в городке, который называется Дубровник. Был конец сентября - золотое время для всех, любящих одиночество отдыхающих, да и для жителей, потому что волны туристов схлынули в Италию, Германию, Францию и Россию и восстановилось подобие покоя. Даже музыка из ресторана звучала мягко и сентиментально. читать далее...

На смерть штутгартского архиепископа Агапита Агапит, рождённый во Франкфурте-на-Майне, в семье русских эмигрантов, был очень светлым и отзывчивым человеком. Пришёл сразу по моей просьбе. С тех пор прошло почти четверть века. 28 мая 2020 он отошел в мир иной. Царство ему небесное! читать далее...

Юлия Тодорцева Как бы безнадежна ни была ситуация, конец у нити всегда где-то есть читать далее...

Ирина Хутинец. Наступит ли завтра? Зимние коричневые листья невесело шуршат под ногами. Мы с кошкой прогуливаемся по лесу. Неожиданно вижу притаившуюся рысь. читать далее...

Пасхальный рассказ. От Гоголя до Набокова Все русские классики, все сколько-нибудь крупные писатели дореволюционной России как-нибудь — с раздражением ли, с любовью ли, с твердой верой ли, — а пасхальной темы хотя бы раз в своем творчестве касались. Сто лет назад процветал даже особый жанр пасхального назидательного рассказа, и ему отдавали дань лучшие литераторы того времени. читать далее...

Nikola Šimić Tonin. Poezija Ništa nije, kao što su, zagrebačke jeseni, kad' se, starogradskim ulicama, prospu zreli kesteni... читать далее...

Žarko Milenić RIJETKA PTICA Umjesto jednog učitelja sada nam u petom razredu predaje čak osam nastavnika. Novi smo i mi njima i oni nama. Osim trojice ponavljača koji su novi samo nama. Jednog, koji se zove Denis, nastavnici poznaju i previše dobro jer treći put pohađa peti razred. читать далее...

Поэзия Инны Штефан Токич Покой ночной в тандеме со стихами Я принимаю данность сиих уз И шепот из небес мне данный Вершит души моей пророческий союз. читать далее...

Roman „Lavr“ Jevgenija Vodolazkina premijerno predstavljen u Puli Laureat Velike knjige Jevgenij Vodolazkin s romanom «Avijatičar» 2016. godine osvojio je drugo mjesto, dok je tri godine ranije nagradu osvojio njegov roman «Lavr» premijerno u hrvatskom prijevodu Naklade Ljevak predstavljen na pulskom 25. Sajmu knjiga u sklopu programa «Slavenski đardin». читать далее...

„Zulejha otvara oči“ i „Volguna djeca“ Guzelj Jahine u Puli i Zagrebu Guzel Jahina, jedna od najčitanijih književnica u Rusiji, na Sa(n)am knjige u Pulu došla sa svojim drugim romanom „Volgina djeca“ u izdanju nakladničke kuće Hena com. Ovo je drugi put da književnica osvaja prestižnu nagradu nakon što je prije četiri godine nju osvojio njezin prvi roman „Zulejha otvara oči“. читать далее...

«Хорватия, какая она?» в журнале «Иностранная литература» Номер журнала «Иностранная литература» под общим названием «Хорватия, какая она?» посвящен хорватской литературе. читать далее...

Sve o muškarcima Kazalište „Gavran“ je premjerno izvelo novu predstavu svog osnivača i jedinog autora-dramaturga Mire Gavrana „Sve o muškarcima“. читать далее...

< Предыдущая  |  Следующая >

1 | 2 | 3 | 4 | 5 |